В понедельник 13 сентября советник Джо Байдена по национальной безопасности Джейк Салливан (Jake Sullivan) позвонил премьер-министру Литвы Ингриде Шимоните (Ingrida Simonyte), чтобы заверить ее в «надежной поддержке» Соединенных Штатов в противостоянии с Китаем. Маленькая прибалтийская республика столкнулась с негодованием китайского гиганта, после того как она разрешила открыть в Вильнюсе «дипломатическое представительство Тайваня» и посмела покинуть группу 17+1, созданную Пекином для развития привилегированных отношений с 17 государствами Центральной и Восточной Европы.
Американская сторона, по словам Вашингтона, пообещала «углубить сотрудничество в области экономики, дипломатии и обороны» с Вильнюсом. Литва оценила бы подобную поддержку и со стороны Европейского Союза, членом которого она является. Конечно, президент Эмманюэль Макрон (Emmanuel Macron) отправил своей литовской коллеге смс, но в отличие от Белого дома, он не сообщил об этом общественности. Парламентарии, в том числе француз Жан-Луи Бурланж (Jean-Louis Bourlanges), подписали коллективную декларацию о поддержке, однако это произошло без координации на уровне Европейского Союза (ЕС). А со стороны Брюсселя вообще ничего не последовало. Еще одна упущенная возможность продвижения европейской солидарности и суверенитета.
Возможно, причину подобной вялости следует искать в Берлине. Потому что решающую роль в отношениях с Китаем играет немецкое влияние, а еще большую — влияние самого канцлера. Ангела Меркель (Angela Merkel) всегда без колебаний осуждает нарушения прав человека, эта тема ей близка. Но она намного более предусмотрительна, когда речь заходит о том, что способно поставить под угрозу основные экономические интересы ее страны, в частности, в Китае, где она за свои четыре мандата побывала, по меньшей мере, с 12 официальными визитами в сопровождении бизнесменов. В тот момент, когда она готовится покинуть сцену и проводит прощальное турне, в преддверии выборов 26 сентября этот эпизод является изящной иллюстрацией недостатков «меркелизма».
Тихая «двухходовочка»
Созданный из компромиссов и стремления к поиску баланса между расходящимися интересами, меркелизм стал надежным укрепляющим элементом вновь объединенной Германии в рамках расширенной Европы; он также способствовал сохранению единства Европы, когда этому единству грозил разлад. Меркелизм — это успешное достижение единогласия 27 стран в вопросе введения санкций против России каждые 6 месяцев с 2014 года. Но в то же время — это, увы, и строительство газопровода «Северный поток-2», являющегося огромной уступкой Владимиру Путину, несмотря на недовольство со стороны американцев, украинцев и многих европейских партнеров. Вот такая тихая «двухходовочка» по-немецки.
Меркелизм — это попытка избежать разлада с нелиберальными демократиями, отрицающими верховенство закона, и при этом понимание, что проблемы остаются без решения более десяти лет, с тех пор как к власти в Будапеште пришел Виктор Орбан (Viktor Orban). Меркелизм означает, что вы открыли двери для миллионов беженцев в 2015 году, и это хорошо. Но ведь те из этих беженцев, кто не получит право на убежище, будут теперь обречены на бесконечные скитания по ЕС из-за отсутствия европейского соглашения об общей системе предоставления убежища, отмечает аналитический центр «Терра Нова» (Terra Nova) в докладе, где подчеркивается неоднозначность политики Меркель. В условиях кризиса еврозоны меркелизм означает постоянный дрейф между соглашениями о спасении и планами жесткой экономии: «С одной стороны, Германии удалось развиваться. С другой — она отчасти несет ответственность за потерянное для Европы десятилетие».
Меркелизм — это еще и внешняя политика ФРГ, а также европейская политика этой страны, в центре которой стоят главным образом национальные экономические интересы. «Этой разобщенной политике, где доминируют собственные промышленные, энергетические и стратегические интересы, не хватает руководящего принципа», — отмечается в другом подробном докладе об эпохе после Меркель, подготовленном Институтом Монтеня. Тем не менее никак не уходит у некоторых убеждение, что Ангела Меркель — образцовая гражданка Европы, ведь она говорила нашему изданию в июне 2020 года: «Что хорошо для Европы, то хорошо для Германии». И когда в самый разгар пандемии она делает решительный шаг и соглашается пожертвовать немецким табу на общий долг, это происходит потому, что она понимает: спасая разоренную экономику других европейских стран, она позволяет Германии избежать серьезной рецессии.
Метод, а не проект
Так что же представляет собой меркелизм? Это метод, который позволил добиться потрясающих успехов стойкому канцлеру, пользующемуся значительной популярностью после 16 лет у власти, а ее стране — процветания и уважения в XXI веке. Это метод, но не проект. «Меркель — тактик, но не строитель», — делает вывод европейский дипломат, наблюдавший ее в работе. В Брюгге в 2010 году в ходе выступления перед Советом Европы она признала, что как ведущая европейская экономическая держава Германия несет «особую ответственность за наш континент». Тем не менее, эту ответственность она возьмет на себя лишь через десять лет, когда ее вынудит к этому пандемия.
Общественный опрос, проведенный по заказу аналитического центра «Европейский совет по внешним связям» (ЕСВС) в 12 странах ЕС, подтверждает чрезвычайную популярность канцлера, выявляя при этом недоверие к Берлину в области геополитики из-за недостаточно активной, наступательной позиции. «Удобная» Германия не является державой. Тот мир, в котором Меркель добилась успеха, изменился: меркелизм перестал отвечать нуждам современности. Как считает один из экспертов ЕСВС Петр Бурас (Piotr Buras), «чтобы взять на себя пресловутую ответственность перед Европой, Германия должна себя переосмыслить. Преодоление меркелизма — это наилучший способ сохранить наследие Меркель».
Это означает, в частности, переоценку немецкой политики в отношении Китая и России, и провести ее необходимо будет совместно с Европой. Как говорилось в песне о солнце и луне, Европе предстоит свидание с Германией, но Германия не пришла — и Европа ждет. Встретятся ли они? Для этого преемнику Меркель придется отказаться от меркелизма. А в том, что это произойдет, нет никакой уверенности.
